Муса Арсанукаев . Воспоминания об Африке

Путевой очерк

I часть

Далекое нам кажется странным и невероятным, пока не убедишься, как оно выглядит на самом деле, пока не встретишься с ним воочию. А когда увидишь его и поймешь, что твои представления о нем были совершенно другими, ты понимаешь, как мало ты знаешь об этой земле и людях, на ней живущих. Такой неведомой землей для меня оказалась Африка.
Она мне всегда казалась недосягаемой, удивительной и сказочной землей. И даже во сне не мог себе представить, что я когда-нибудь там побываю. Но сколько неожиданного мы встречаем в своей жизни! «Жизнь любопытна», – говорят португальцы. Но об этом попозже.
Время стирает мои первые впечатления об Африке, удаляет увиденное, лица людей покрывает тенью забвения. Но даже время не властно стереть все полностью. В сердце навсегда остаются мысли об этом удивительном континенте, ты представляешь себе картины его природы, слышишь разные голоса. На самом деле все это было волшебно, как в сказке.
У меня был долгий путь в Африку. Прошло несколько лет, прежде, чем я туда отправился. Наконец в сентябре I990 года мне удалось все же туда поехать.
Мы в группе с преподавателями из разных регионов Советского Союза прошли через «жернова» Шереметьевского аэропорта и сели в самолет, летящий в город Бисау, в столицу Республики Гвинея-Бисау, где должны были работать в школах этой страны.
В то время СССР оказывал гуманитарную и экономическую помощь освободившимся от колониального странам Африки. В них работали преподаватели, врачи, инженеры, геологи и другие специалисты из нашей страны.
Наш самолет был чартерный и летел через аэропорты нескольких стран. Из Москвы он полетел в Будапешт, оттуда в Касабланку – затем в Нуадибу и, наконец, в Бисау. Это был достаточно долгий путь, и в Бисау мы прибыли через I2 часов полета. Когда наш самолет стал снижаться, я выглянул в окно: были видны леса, вода, острова. Дикая природа, красная земля – перед глазами невиданная ранее картина. Многие мои коллеги не в первый раз летели в Бисау. Они уже отработали здесь, кто год, а кто и два – все, что было внизу за иллюминатором, им было уже знакомо и не вызывало восторженных эмоций. Для нас, новичков, они были своего рода экскурсоводами.
Бисау – это столица молодого развивающегося государства Гвинея-Бисау, расположенного в западной части Африки, рядом с Гвинейским заливом. Это портовый город у океана, лежащий в месте, где крупная река Жеба впадает в Атлантический океан. Город не очень большой, он похож на многие города континента, в нем нет крупных заводов, фабрик, и высоких многоэтажных небоскребов. Но все же это один из красивых городов западного побережья Африки.
Долгое время Гвинея-Бисау была колонией Португалии. После многолетней борьбы с колонизаторами народ этой страны в I974 году получил долгожданную свободу. К власти пришли патриоты страны, которые сразу стали восстанавливать разрушенную войной экономику, социальную и культурную сферу. Гвинейцы всегда жили в нищете и угнетении, пока находились под гнетом колонизаторов. На этой земле никогда не было развитой промышленности, нефти и газа. Гвинея-Бисау была аграрной страной и жила за счет продуктов земли.
Португальцы вывозили из страны красное дерево, фрукты, экзотических зверей, животных и рабов. Невольников называли «черным деревом». Их продавали в Европе и Америке для работы на плантациях и на других тяжелых работах.
Когда в этой стране произошла революция, руководство СССР решило взять гвинейцев «под защиту», как и другие освободившиеся страны, чтобы направить их на «единственно верный социалистический путь развития». Но вскоре Гвинея-Бисау встала на свой путь развития, коммунистические идеи ей пришлись не по вкусу. У страны установились партнерские отношения со странами Европы, Азии и Америки.
К тому времени, когда нам довелось приехать в эту страну, отношения между странами были уже весьма прохладные. Первого президента Гвинеи-Бисау, Амилкара Кабрала, который заключил со Страной Советов долгосрочные братские коммунистические отношения, не было уже в живых. И отношения тоже потихоньку себя изживали. Как выяснилось год спустя, Советский Союз тоже собирался кануть в вечность, так и не достигнув мечты всех прогрессивных и не очень коммунистов – светлого будущего.
Аэропорт в Бисау не очень большой, но удобный. Он одноэтажный с большими и светлыми залами. Его построили в свое время португальцы, видимо, по образцам европейских аэропортов 40-50 годов.
Как только мы вышли из салона самолета, нас охватил душный и влажный тропический зной. Ощущение не из приятных. Представьте, что вы со своей ручной кладью и в одежде зашли в парную баню. Да, пришлось немного постоять на солнцепеке градусов эдак 45 и выше. Но затем мы зашли в здание аэропорта, в таможне без особых проблем нам поставили отметку о прибытии в Гвинею-Бисау, и затем мы пересекли границу страны в этом же здании. Ну, здравствуй, Африка, долгожданная и неведомая! Как же я мечтал попасть в твои волшебные края!
В аэропорту нас встречали чиновники из советского посольства и торгпредства. Поприветствовав нас и постояв для приличия некоторое время, они срочно отправились по неотложным государственным делам.
Мы загрузили свой багаж на несколько машин, которые приехали за нами, и отправились в столицу страны – Бисау.

Аэропорт был расположен достаточно далеко от города. Наша машина – советский «Рафик» – мчалась по широкой и ровной дороге. Мы, кто был впервые в Африке, не отрываясь, наблюдали за природой по обе стороны дороги. Высокие пальмы, незнакомые деревья, удивительно высокая трава в саванне, какие-то холмы из красной глины. Как оказалось, это термитники – холмы, созданные крупными муравьями-термитами. Термитники настолько прочные, что руками их разрушить невозможно.
Леса здесь были редкие, в основном это были кокосовые пальмы. Среди деревьев иногда встречались обработанные поля. Недалеко от дороги расположились саманные дома. Многие из них были крыты листьями тех же пальм. Дома здесь на местном наречии называют «табанками». Деревня тоже называется «табанка». Когда наша машина остановилась на короткое время из-за поломки, я успел разглядеть одну такую табанку. Это был достаточно большой саманный дом из красной глины с двумя входами, длинным, достаточно широким навесом вокруг дома.
Возможно, в этом доме жила одна большая семья. Причем здесь, как правило, развито многоженство, и каждая жена имеет свой отдельный вход и причитающееся ей количество комнат. Правда, такие дома строят достаточно просто: из саманных кирпичей складывают стены, делают крышу (дерева на строительство, естественно, хватает с избытком), а проемы для окон и дверей закрывают любым подручным материалом. Такие дома снаружи не обмазаны глиной, да и внутри тоже не особенно шикарно выглядят. Но есть и достаточно красивые и благоустроенные дома. Но они расположены, как правило, в черте города и принадлежат обеспеченным людям.
Совсем просто обстоят дела с домами в джунглях (об этом я узнал позже). Собственно, их и домами-то нельзя назвать, это самые настоящие табанки из жердей и пальмовых листьев – хоть какая-то защита от тропических дождей и хищных зверей.
Когда впервые видишь табанку, обращаешь внимание на все детали дома. Мне стало интересно, почему гвинейцы как-то не отделывают свои дома? Почему, например, не обмазывают стены и не белят их? Мои друзья, которые уже второй и третий год здесь живут, объяснили это просто: они ведь раньше вообще жили в природных условиях, без всяких домов и удобств. Поэтому те, кто живет в деревнях, в отдаленных от городов местах живут очень просто, не особенно заботясь о красоте домов. Их принцип жизни: была бы еда и одежда, чтобы как-то тело укрыть, и все – больше ничего не надо.
А вот почему по периметру дома сделан навес, я и сам догадался ( а позже и убедился, что это так и есть): во время муссонных дождей гвинейцы сидят под навесом и обсуждают свои насущные проблемы или переходят из одной части дома в другую, не попадая под ливень.
А перед той табанкой, которую я увидел впервые, по двору бродили ужасные пестрые свиньи. Они пытались войти в дом, лезли во все места и, как ни странно, хозяева их не отгоняли – привыкли, наверное, к их причудам.
В это время во двор из дома вышел молодой человек с каким-то предметом в руках. Как выяснилось, это был пояс из коры дерева. Он опоясался им и, упираясь ногами в ствол, передвигая руки, стал подниматься на пальму. Кроме пояса, он прихватил с собой и большой нож-мачете. Поднявшись на нужную высоту туда, где кучками висят кокосовые орехи, он начал ловко орудовать ножом. Крупные крепкие орехи стали падать на землю.
Наша машина тронулась. Мы уже подъезжали к окраине Бисау.
– Взгляните направо, – сказал наш коллега и мой сокурсник по курсам португальского языка в Санкт-Петербурге, Сергей Назаренко. Его обращение было к нам, новичкам. Мы увидели большое красивое здание, на котором развевался советский флаг, и рядом с ним было несколько домов поменьше. – Здесь наше посольство. Недавно построили вот это новое здание, и посольство переехало сюда. А раньше оно было в центре Бисау.
Мы не могли хорошо рассмотреть здания посольства из-за высокого забора. Издали весь комплекс посольства напоминал неприступную крепость: высокий кирпичный забор, поверх которого шла колючая проволока, камеры на всех углах – все прочно, надежно и надолго.
Мы въехали в город. На окраине встречались такие же дома, которые мы видели по пути: не отделанные, покрытые в лучшем случае ржавой жестью, возведенные кое-как – табанки, одним словом. Но чем ближе мы двигались к центру, встречались очень красивые дома, настоящие виллы. Окруженные низкими узорчатыми заборами, с крышами, покрытыми красной черепицей, со стенами светлых радужных тонов, они производили очень приятное и достойное впечатление. Дома все были разные, не похожие один на другой. Среди буйной тропической зелени они, такие красивые и роскошные, стояли, как будто появились из сказочной страны. В основном все дома были одноэтажные, но редко встречались и двух, а то и трехэтажные. Город был в свое время построен португальскими колонизаторами. Это один из немногих городов в Гвинее-Бисау, доставшийся народу после революции I974 года. И надо отдать должное португальцам, строят они замечательно, красиво и со вкусом.
– Бандим! Бандим! – раздались женские возгласы среди наших спутников. Я посмотрел на место, куда они указывали. Это был базар, большой, пестрый, кишащий от черного люда. Настоящий африканский базар. Товары разложены на разных ящиках, столах, а то и прямо на земле, подстелив картон или тряпку. Торговцы, женщины и мужчины, пытаясь всевозможными способами укрыться от палящего солнца, ведут бойкую торговлю. А торговали, как рассказали наши африканские «старожилы», всем, что ни попадя: от продуктов до одежды и мебели.
Наконец наша машина въехала в какие-то ворота и остановилась в широком дворе, вокруг которого расположились небольшие аккуратные коттеджи.
– Ну, все, приехали! Добро пожаловать в Пенжигит! – сказал кто-то из товарищей. «Пенжигит», как выяснилось позже, название этого района в Бисау. В этих домах-коттеджах раньше жили португальские офицеры.
Не успели мы выйти из машин, откуда ни возьмись, появились местные жители, большинство из которых были дети. Веселые лица, сияние белых зубов на черных лицах, слова приветствий – все смешалось в эти минуты в какое-то празднество. Поистине, гвинейцы очень приветливые и дружелюбные люди, в этом я позже убеждался много раз.
Неожиданно рядом раздались звонкие и ритмичные звуки барабанов. За забором, перед очень красивым домом, группа музыкантов устроила настоящий концерт африканской музыки. Я с удивлением смотрел на гвинейских музыкантов, столько темперамента и энергии было в их исполнении.
– Это студенты из колледжа искусств. У них, кажется, репетиция, скоро будет национальный праздник, – объяснил мне сокурсник Сергей. – А сейчас, я думаю, они бьют в свои тамтамы, чтобы доставить нам радость.
Я где-то читал, что своими барабанами африканцы передают друг другу определенную информацию, находясь далеко друг от друга. Оказывается, и у барабанов есть свой язык.
Мы стали заносить свои вещи. Для каждого специалиста была выделена двухкомнатная квартира с удобствами. В каждой комнате был кондиционер (без него здесь трудно было бы жить, потому что жара даже ночью не спадает ниже 25 градусов), между комнатами с одной стороны – душевая, с другой – туалет. В общем, вполне приличная квартира, все чисто, аккуратно, на полу яркая плитка. В гостиной (она же и кухня) стояли кухонный шкаф, стол, стулья, диван и два советских холодильника «Орск». А в спальне две – раздельные кровати, платяной шкаф и две тумбочки. Вот такая обстановка.
Пенжигит расположен рядом с портом. Сюда заходят в основном торговые и рыболовецкие суда, в том числе и советские. Рядом с нашими домами, буквально за забором, расположена военно-морская база. Там несут военную службу морские пехотинцы. Вот такие новости я узнал в первый день пребывания в Африке.
Ночь наступила неожиданно и принесла с собой незнакомые звуки, запахи и ощущения. Жара чуть-чуть спала, но она никогда не опускалась до привычного нам уровня. К ней нужно было привыкнуть, как к какому-то новому факту в нашей жизни.
Мы, педагоги, до конца сентября были свободны, поскольку учебный год в гвинейских школах начинается в октябре. Это обусловлено погодными условиями – начиная с мая-июня, здесь идут сильные тропические дожди. Пускать детей в школу в такую погоду весьма рискованно.
Мы стали готовиться к работе. Мне показали, где я буду работать – два дня в лицее и два дня на морбазе. Меня это вполне устраивало. С военными мне не доводилось работать, а в школе все знакомо.
В свободное время можно было пойти в город. Это не было запрещено, только нужно было предупредить руководителя группы о месте пребывания.
В первый же день у нас забрали загранпаспорта и вместо них выдали временные удостоверения с текстом на португальском языке, в котором было указано, кто этот человек и что он делает в Гвинее-Бисау. В посольстве с нами, вновь прибывшими, консул провел основательную беседу, объяснив, что можно и нельзя делать в условиях пребывания за границей. «Помните, товарищи, вы представляете здесь нашу страну, по вам будут судить о наших людях. Вы, как лучшие представители народа и лучшие специалисты, должны быть на высоте, должны быть образцом высокой культуры» и т.д. и т.п. Примерно в таком духе говорил с нами уважаемый консул Страны Советов. Мы дружно покивали, поблагодарили его за беседу. Примерно то же самое нам сказали и в Москве в министерстве образования, перед отъездом, так что проинструктированы мы были по-советски основательно.
Конечно, эти чиновники должны были выполнить свою работу, провести соответствующую беседу, но приехавший сюда специалист прекрасно понимал, что нарушать существующий порядок ему не позволят, поэтому он очень старался вести себя хорошо и достойно.
Кроме того, к каждой группе специалистов был приставлен офицер КГБ, а то и несколько. Они-то следили за нами строго, знали каждый наш шаг.
Бисау – не очень большой город, в нем нет тяжелой промышленности, крупных объектов индустрии. Развита в основном легкая и пищевая индустрия. В прошлом это столица, в которой жили португальцы и та часть местного населения, которая обслуживала их. Это был как бы курортный город. Он расположен недалеко от океана, и здесь удивительно красивая природа. Виллы португальцев стоят в центральной части города. Они удивительно красивы, все разные и неповторимые. Во дворе некоторых из них есть бассейны, разные навесы. В каждом дворе деревья, цветочные клумбы, мягкие газоны.
Сам город лежит на невысоких холмах, поэтому все дороги ведут вниз, к порту. В порту, как правило, стоят корабли разных стран. Это, как я уже писал, торговые, грузовые и рыболовецкие суда. Наших моряков можно было часто встретить на базаре или в магазине. Кстати, мы их определяли безошибочно – по манере держаться, по взгляду, ну и речь, конечно, тоже звучала часто. Они, в основном рыбаки, часто заходили к нам, благо мы жили рядом с портом. Благодаря нашим рыбакам, у нас постоянно была свежая морская рыба.
Центральная улица в Бисау носит имя первого гвинейского президента Амилкара Кабрала. Он долгое время возглавлял освободительное движение против португальских колонизаторов, участвовал во многочисленных боевых действиях против поработителей. Улица очень красивая, широкая, с красивыми домами. Она ведет к центру города, к площади Революционеров. Вокруг нее находятся дворец президента страны – крупное величественное здание из трех этажей и здание правительства и других государственных учреждений. Раньше здесь была резиденция губернатора колонии и правительство. Это центральная часть города, здесь проходят все государственные праздники и другие важные мероприятия.
В городе очень много кафе, баров и ресторанов. Каждый ищет для себя место отдыха соответственно своему карману.
Вечером, когда садится солнце и спадает обжигающая жара, замедляется поток автомобилей, все места отдыха и увеселений сияют яркими огнями. Звучит музыка, молодежь танцует. Кстати, африканцы очень хорошо чувствуют музыку, особенно если она ритмичная, и начинают танцевать в любой ситуации. Вот, к примеру, идет по дороге девочка лет I0-I2, услышала музыку из окна дома, положила на землю свою поклажу, которую несла на голове, и начала танцевать. Просто так под услышанную музыку. Потанцевала, взяла ношу, поставила на голову и пошла дальше. Вот такой музыкальный народ.
Столы и стулья стоят прямо на тротуарах возле кафе или ресторана. Люди отдыхают после дневных дел и забот, наслаждаются покоем, беседуют, пьют охлаждающие напитки, слушают музыку, шутят и весело смеются. Мелкие торговцы ходят между столами и предлагают свои товары. Чаще всего это какие-то поделки, маски из красного дерева, небольшие картины со сценами из африканской жизни, шкуры экзотичных животных, бусы и другие вещи.
Здесь нет пьяных и скандалистов, тех, кто нарушает покой окружающих. Все ведут себя очень достойно, спокойно и благоразумно.
Ближе к середине ночи все вокруг стихает, люди расходятся по домам, чтобы отдохнуть и насладиться покоем после жаркого дня. Лишь шум редкой машины, проезжающей по опустевшей улице, нарушает тишину спящего города.

2 часть

В сентябре сезон дождей еще не заканчивается в Западной Африке. В Гвинее-Бисау, расположенной рядом с Атлантическим океаном, влажность в воздухе ощущается особенно сильно. Она не проходит даже под палящими, нестерпимо жаркими лучами тропического солнца. В это время дожди идут не так часто, как в июне-июле, но их интенсивность и сила не меньше, чем в предыдущие месяцы.
Однажды мы сидели под аркой, что соединяла наши дома, и о чем-то беседовали. Неожиданно вокруг потемнело, небо затянулось черными облаками. Подул жаркий ветер, и зашуршали листья на деревьях возле домов.
– Муса, смотри внимательно, такое у нас дома не увидишь. Это тропический ливень, – сказал мой сосед и тоже сокурсник, Евгений Зайцев.
Вдруг со страшной силой раздался гром, как будто небо разорвалось на части, следом засверкали яркие и охватившие все небо молнии. Крупные капли дождя попадали на землю и забарабанили по жести на крышах наших домов. Пошел дождь – сначала тихо, не спеша, но потом огромные его потоки ринулись на землю со страшной силой, как будто прорвалась огромная плотина. Я завороженно смотрел на это зрелище, ничего подобного я не видел! Дождь был такой мощи, и его потоки столь обильны, что не видно было ничего на расстоянии одного метра. Вода настолько плотная и обильная лилась на землю, что закрыла все, что было вокруг! Ничего не видно, даже большого дерева, которое стояло в трех метрах от ближнего дома. Потоки были мутные, грязные. Несмотря на то, что вокруг наших домов были достаточно глубокие канавы, сделанные как раз по случаю таких дождей, они быстро заполнились, и вода потекла по арке и к дверям наших квартир. Пришлось немного потрудиться, чтобы вода не затопила наши комнаты.
Да, вот это был ливень! Такое ощущение, будто ты находишься внутри водопада!
В такой дождь ни люди, ни машины не могли перемещаться. Жизнь в городе и вокруг него – там, где шел этот ливень, замирала на какое-то время. Ровный и успокаивающий шум дождя слышался везде, и он заполнял собой все, что тебя окружало. Через короткое время к нему привыкаешь, он действует на тебя умиротворяюще, в нем есть какая-то необъяснимая магия, успокаивающая и бодрящая тебя одновременно.
Дождь перестал идти примерно через полчаса. Он стихал постепенно, сбавляя свою силу и мощь. После того, как ливень прекратился, стало видно, как сплошные потоки воды ринулись вниз по канавам, вниз к реке Жеба. Местные жители ловили в этих канавах довольно-таки крупную рыбу, которая попала из реки и океана в городские канавы.
Дождь очистил от пыли и грязи улицы, дома, деревья и всю зелень в городе. В природе благоухание, свежесть и сияние чистоты. Но через некоторое время солнце опять стало нещадно палить, согревая чуть остывшую землю, проникая своими горячими лучами в самые отдаленные уголки. Все возвращается на круги своя: задвигались машины и люди, послышалась музыка из кафе и ресторанов, зазвучала многоголосая человеческая речь – опять ожили звуки и шумы африканского города.
Но в полдень, когда солнце накаляется до своего верхнего предела, жизнь в городе замирает. Движение затихает, все живое ищет тень, хоть какую-то прохладу и возможность переждать полуденный зной. В это время на несколько часов закрываются магазины, кафе, офисы и все места посещения людей. Даже на базарах продавцы ищут место, где на пару часов можно прикорнуть. На улицах города не видно машин, вездесущая и шумная детвора вмиг исчезает, все спешат домой, поскорее уйти от нещадного солнца. Сиеста – время, когда все или спят, или отдыхают, дожидаясь, пока не спадет жара. Жизнь, которая еще час назад бурлила, была в активном движении, замирает на некоторое время. Так было, наверное, из года в год, из века в век по заведенному Богом правилу: отдыхайте, люди, в полдень, прячьтесь от солнца.
Наконец, настало время, когда мы должны были выйти на работу. Я должен был учить африканских детей и военных русскому языку, а языком общения у нас был португальский. До нашей поездки в Африку мы выучили португальский язык на специальных курсах в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург). За один год нам дали трехгодичную программу факультета иностранных языков, так что языковая подготовка была основательная.
«Как здесь сложится моя работа? Как дети меня примут?» – вот такие мысли одолевали меня, пока готовился к занятиям и ехал на работу.
Но все пошло очень хорошо. Все необходимое для уроков у меня было, преподавателем я считался неплохим, поэтому никаких проблем в работе не было. А дети везде одинаковые – и белые, и черные, и желтые. Любознательные и инертные, веселые и грустные, дружелюбные и не очень. В общем, дети как дети. А мои африканские ученики в местном лицее были очень общительные и дружелюбные. Правда, с географией у них дела, видимо, шли не очень хорошо. Если дети с трудом могли вспомнить, где находится Советский Союз, то о Кавказе и о Чечено-Ингушетии вообще никакого понятия они не имели. Но, как мне кажется, их это особенно не огорчало. Ну какое им собственно дело до Кавказа? Им бы другие уроки усвоить. Дома они совершенно не готовились к моему предмету, разве что несколько девочек, которые были заинтересованы в русском языке. Вот такие у меня были интересные ученики, потомки революционеров и строителей новой жизни в стране.
Я приносил на уроки магнитофон для наших занятий по русскому языку. Они смешно повторяли слова за диктором и очень радовались, если я их хвалил. Мне было приятно видеть сияющие глаза и белозубую улыбку моих шестиклассников, их радостные возгласы, удивление по поводу нового, незнакомого. Им очень нравились русские песни, ведь они, как и все дети, были очень музыкальны. Мы пытались разучивать песни про зеленого кузнечика, про других зверей и насекомых. У них возникало много вопросов. Например, дети не знали слова «медведь». Им надо было объяснить и нарисовать на доске, что это за зверь.
В лицей на уроки к шестиклассникам меня отвозил наш водитель, он же и преподаватель физики по имени Петр (фамилию его я забыл, к сожалению).
Два раза в неделю мы ехали с ним в другой конец города, и затем, после моих уроков, обычно это было пять или шесть уроков, он приезжал за мной.
Однажды мы с ним попали в очень неприятную ситуацию. Ехали с Петром, разговаривали о том о сем, и вдруг неожиданно дорогу нам перебежала девочка лет шести-семи. Хорошо, что Петр ехал не слишком быстро, иначе убил бы ее. Он успел затормозить, но от удара машины девочка отлетела вперед и упала на дорогу. Я быстро выскочил из машины и бросился к ней. Потрогал – руки ноги целы, крови нет. Поднял ее на ноги, спросил, как она. Девочка очнулась, всплакнула и, оттолкнув меня, бросилась бежать. Я взглянул на Петра, он сидел, совершенно оцепенев, и твердо держался за руль. Подошли местные, стали кричать «бранку бандитуш», то есть «белые бандиты». В первый раз в жизни меня записали в бандиты и то не по своей вине. Я пытался их успокоить, сказал, что с девочкой все в порядке, что у нее даже серьезного ушиба нет. Какой-то дед начал что-то говорить очень темпераментно на своем наречии. Я, конечно, ничего не понял из его речи, но на всякий случай попросил молодых ребят в толпе, чтобы они успокоили его. Я пояснил, что мы граждане другой страны и готовы нести ответстенность, если в произошедшем есть наша вина. Тут мне в голову пришла мысль: «А что если дать им денег? Попробуем чеченский вариант». Я протянул старику пять тысяч пезо и сказал, что это на лечение девочке, если с ней что-то случилось серьезное. Дед посмотрел на деньги, молча взял и сунул в карман.
Когда ехали обратно, Петр всю дорогу благодарил меня и просил никому об этом инциденте не говорить. Деньги он мне тут же отдал, хотя я его об этом не просил.
Если с детьми все шло хорошо, то с военными дела обстояли не очень удачно. Очень добродушный капрал по имени Агошту приводил их строем на занятия и строем уводил. Я раздал им учебные пособия по изучению русского языка, на уроках распинался, объясняя им буквы и звуки, пытаясь научить их новым словам и фразам. Но учились они с ленцой, неохотно.
Учебный год в Гвинее-Бисау делится на три части, часть учебы называется триместр. По окончании триместра по основным предметам пишут контрольные работы. А в конце учебного года сдают по главным предметам экзамены. Проверочные работы и экзамены проводятся строго, без каких-либо поблажек, чтобы дети учились в течение года старательно. Если кто-нибудь из учащихся не сдал один или несколько экзаменов, он сдает их повторно в будущем году, изучая эти предметы в течение всего года повторно. В старших классах ученики по своему желанию некоторые предметы изучают дополнительно, если собираются их сдавать при поступлении в колледж или университет. Образование в стране бесплатное, но никого не принуждают учиться поневоле.
У гвинейцев большие семьи, в них, как правило, 8-I0 детей, а то и больше. Как бы ни было тяжело, родители стараются дать им образование. А в воспитании подрастающего поколения гвинейцы могут стать примером даже самым развитым и цивилизованным странам. Они учат детей почитать старших, слушаться их, помогать им. Стариков в этой стране не так много. Тяжелые условия жизни, болезни, плохая медицина, а в отдаленных местах полное ее отсутствие, неполноценное питание и другие причины, – возможно, поэтому здесь люди живут недолго.
В табанках стариков вообще мало. В каждой табанке есть выбранный старейшина, здесь его называют «гранде омен», что в переводе с португальского означает «главный человек», «важный человек». Этот человек управляет деревней, он может что-то запретить или позволить. Он же судит и наказывает. Конечно, эта должность не позволяет старосте или гранде омену поступать с людьми, как ему заблагорассудится.
Гвинейцы в этой стране делятся на разные этнические группы: здесь живут мандинга, фульбе, сусу, орула и другие. У каждой группы свой язык, свои культурные различия, но их объединяет общий креольский язык и одинаковый уклад жизни. А креольский – это смесь местных языков с португальским. Как говорят сами гвинейцы, креольский язык очень простой и понятный и выучить его не составит особого труда. Государственный язык в Гвинее-Бисау португальский, он остался в наследство от португальцев, поскольку при них уже был государственным. Любой гвинеец, который учился в школе, свободно владеет португальским языком.
Я задавался вопросом: как же гвинейцы различают друг друга по этническим группам, ведь они все одинаковые, во всяком случае, для иностранцев? Они легко определяют, к какой народности кто принадлежит, по известным только им признакам. Да, я обратил внимание, что у некоторых гвинейцев на лице в районе уха имеются два или три шрама. Возможно, это тоже один из признаков принадлежности к какой-либо этнической группе.
Во всяком случае, в одежде у гвинейцев больших различий нет. Молодежь, вообще, одевается в европейскую одежду. Мусульмане прикрывают тело полностью, а женщины-мусульманки и голову. В хиджабах я, правда, никого не видел. В праздничные дни многие мужчины одевают длинные разноцветные одежды, наподобие халатов. Это одежда называется бубу. А на голове у них светлая тюбетейка или четырехугольная шапочка. Женщины носят цветные длинные платья и пышный головной убор из накрученной на голову материи. Так в основном одеваются мусульмане, а христиане и язычники одеваются по своему усмотрению.
Гвинейцы любят ходить в гости. Они уважительно относятся к своим родственникам, поддерживают с ними отношения. При встрече, после взаимных приветствий, они долго спрашивают друг у друга о членах семьи и об их делах. Чем больше ты уважаешь знакомого, тем дольше ты интересуешься его домочадцами.
Главная сельхозкультура в этой стране – рис. Он дешевле, чем пшеница, поэтому чаще употребляется в пищу. Его едят ежедневно. А если удается добавить к рису мясо или рыбу, можно сказать, что в семье праздник. К сожалению, многие гвинейцы живут бедно, у них нет постоянной работы и им приходится экономить на всем. Но с фруктами у них зато нет никаких проблем – их можно есть круглый год. Кокосы, бананы, папайя растут во всех сезонах. В апреле и мае поспевают манго, ананасы, кажу и апельсины. Все фрукты очень вкусные, сладкие, каждый из них имеет свой вкус и запах. Есть фрукты, которые растут в дикой природе. Но многие гвинейцы выращивают рядом с домами бананы, папайю и кокосы. Папайя очень интересный фрукт, его дерево достигает высотой в 3-4 метра, его плоды внешне похожие на нашу дыню, снаружи зеленые, а внутри красные.
Фрукты здесь продают везде: на базарах, в магазинах, на улице и даже приносят к дверям твоего дома. Рано утром можно видеть, как женщины и дети идут с корзинами на голове, неся фрукты для продажи. Здесь все носят на голове: будь то корзина, какой-нибудь баул, сумка. Даже если руки свободны, гвинейцы несут груз на голове. Видимо, это элемент их культуры. Однажды я видел, как молодая женщина несла на голове железную бочку. Это было очень необычное зрелище. На самом деле бочка, конечно, была пустая, но тем не менее она очень тяжелая, чтобы ее нести на голове.
Оказавшись впервые на базаре в Бисау, вы будете удивлены и заинтригованы увиденным зрелищем. Здесь можно увидеть товары из разных стран, но преобладают в основном дешевые вещи китайского производства. Покупательская способность населения не столь высока. Большим спросом пользуются подержанные вещи из Европы. Магазинчиков, торгующих секонд-хендом, здесь достаточно много. На том же Бандим их не один десяток. Здесь идет бойкая торговля: продавец призывает покупателей, нахваливает свой товар. Подходит покупатель, и у них начинается жаркий диалог. Конечно, продавец хочет продать подороже, а покупатель – купит, понравившуюся вещь подешевле. И вот происходит горячий гвинейский торг. Но базар тем и интересен, что здесь можно поспорить, уговорить продавца сбавить цену.
На базаре, впрочем, как и везде, свои районы, где-то продают фрукты и овощи, где-то мясо, где-то морепродукты. Этот отдел, где рыба и другие дары моря, у гвинейцев пользуется особой популярностью. Как люди живущие рядом с океаном, они любят морепродукты. Здесь сравнительно дешево продают морскую рыбу, креветок, осьминогов. Кстати, здесь, в Африке, узнал, что осьминогов, оказывается, едят и, говорят, мясо у них очень нежное и вкусное. Ну что же, кому что нравится.
Многие продавцы со своими семьями живут здесь на базарах. Они строят себе легкие домики из любого подручного материала. Чаще всего их хибары сделаны из каких-то плетеных камышовых ковриков, жердей, тентов. И живут себе месяцами, торгуют, общаются, молодые, как здесь рассказывают, даже женятся и выходят замуж.
Гвинейцы очень жестоко наказывают воров. Если кто-то попался на краже, ему несдобровать. Сразу же собирается огромная толпа, все кричат на разных языках и на креоле, требуя наказать вора. И вот один наиболее разгоряченный «омен» наносит удар вору. И следом начинает орудовать толпа, причем, в экзекуции особенно активны женщины. Ну, понять людей можно. Какой-то олух и бездельник покусился на их собственность. Они, продавцы, стараются прокормить свои семьи, а тут появляется этот воришка и крадет то, что ему не принадлежит. Такой подлежит наказанию, и иногда дело заканчивается переломами.
Жизнь у гвинейцев тяжелая. Государство выделяет сельчанам землю, ее в стране достаточно много. Но что делать бедняку, если у него нет семян, чтобы засеять землю, техники, чтобы ее обработать и собрать? Здесь есть частные фермерские хозяйства, но их очень мало. Ведь не каждому удается купить технику, скот, птицу, чтобы вести свое хозяйство. Есть разные артели, но туда не могут взять всех желающих. Вот и приходится гвинейскому крестьянину обрабатывать вручную с помощью своих домочадцев небольшой кусок земли, чтобы прокормить семью.
Нелегкая доля и у горожан. Нет рабочих мест, работы на всех не хватает. Поэтому они мучаются, стараясь прокормить себя и детей, занимаясь торговлей, извозом на такси, изготовлением разных сувениров, занимаясь любой подвернувшейся работой.
Но, как говорится, капитализм широко шагает в этой молодой стране. Его основы с каждым днем все глубже и сильней укрепляются здесь. Соединенные Штаты Америки, страны Европы и Азии открывают в этой стране свои торговые представительства, вкладывают в экономику страны деньги, разумеется, с учетом будущих прибылей для своих компаний.
Для развития экономики маленькой и бедной Гвинеи-Бисау делается немало полезного: развернулось строительство, продукты сельского хозяйства выращиваются по современным технологиям, в развитых странах готовят специалистов для различных отраслей экономики страны. Большинство специалистов готовят в странах Европы и в Соединенных Штатах Америки.

3 часть

В конце октября в Гвинее-Бисау, как и на всем западном побережье Африки, начинается сухой сезон. Прекращаются ливневые тропические дожди, с неба не падает ни капли. Но солнце по-прежнему жарит нещадно. Природа в это время благоухает, она расцвела после дождей и радует глаз яркой зеленью.
За городом, в саваннах, вырастает трава гигантских размеров, ее еще называют «слоновой травой». В некоторых местах ее высота достигает 3-4 метров. Мелкие и крупные ямы заполнены водой из-за обильных дождей. Во вновь возникших болотах обитают неведомые нам доселе животные. Леса сгущаются и становятся непроходимыми, чем дальше в них въезжаешь. Сплетенные между собой наверху, словно крыша, ветви деревьев закрывают небо плотным покровом, да так, что сквозь него не проникает луч солнца.
Но недолго благоухает природа в дни ранней осени – солнце начинает нещадно все сжигать на земле. Сначала исчезают маленькие лужи и небольшие пруды с водой, а затем мелеют большие водоемы и реки. В саванне наступает «великая сушь» (помните в книге Р. Киплинга «Маугли»?). Все зеленое, молодое и цветущее высыхает, теряет цвет и становится безжизненным. Лишь вечнозеленые деревья не теряют свою красоту, они по-прежнему остаются свежими и жизнеспособными. Когда кругом все высыхает, теряет пользу и способность кормить животный мир, остаются эти деревья, и кажется, что вся жизнь природы, зверей и животных сосредотачивается вокруг них. Зеленые деревья, кроме всего, дают тень путникам, спасают их от палящего солнца.
А жара в этом краю никогда не уходит, лишь ночью становится немного легче дышать. Все время хочется пить, жажда мучает тебя постоянно. Если приходишь к кому-то в гости, первым делом просишь попить. Наши врачи не советовали нам пить местную воду, поскольку в ней могут быть опасные для нас бактерии и прочая нечисть. Но в полевых условиях нам доводилось пить эту воду – вполне нормальная вода, и никто не заболел. А наши геологи рассказывали, что во время работ в саванне они все время пьют местную воду, а другой и нет. На вкус очень приятная и свежая.
В конце декабря в школах Гвинеи-Бисау начинаются каникулы. Заканчивается первый триместр, и учителя с учениками отдыхают I2 дней.
Но наше посольское начальство находило возможность загрузить нас, педагогов, работой, чтобы мы, не дай Бог, зарплату зря не получали.
Перестройка мало коснулась советских организаций в этой стране. Нас приглашали в посольство в каждую субботу, а то и в другие дни. Здесь проводили политзанятия, читали разные лекции, отмечали все советские праздники. Доклады для выступающих готовили, естественно, мы, педагоги, как самые сознательные и грамотные. Мы организовывали и проводили все эти мероприятия, выполняли даже всякую ручную работу: что перенести, загрузить, отнести и т.д. В то время, как коменданты и техперсонал посольства вел весьма свободный и разгульный образ жизни. Их можно было встретить в городе в баре, кафе, магазине. Они ездили на иномарках и смотрели на нас свысока. Многие из них были москвичи, сюда они попали по связам, знакомствам, разным протекциям. Ну, разумеется, мы их не любили, практически не общались с ними.
Но и у нас были радостные дни, неожиданные знакомства. Прошел месяц нашего пребывания в Бисау. В один день в дверь ко мне постучали. Я открыл. На пороге стоял человек среднего роста с кавказской внешностью, очень похожий на певца Александра Розенбаума.
– Ассалам алайкум! Ты Муса? – поздоровавшись, спросил он.
– Ва алайкум ассалам! Да, это я. Проходи, гостем будешь.
Он зашел, широко улыбаясь, протянул мне руку. Так мы познакомились с Керимом из Дагестана. Он начальник группы советских гидрогеологов в Гвинее-Бисау. Работает здесь второй год. Услышал, что приехал его земляк, и решил заехать познакомиться. Разумеется, я был рад земляку. Мы посидели, почаевничали, вспомнили родину. Он пригласил меня к себе в гости, сказал, что на днях за мной заедет. Оказалось, что в его группе были еще ребята с Кавказа. Через несколько дней Керим приехал еще раз и повез меня к своим коллегам. Они жили в другом районе Бисау, на окраине города. Гидрогеологов было 7 человек, некоторые из них приехали сюда с женами. В общем, такой дружный коллектив советских специалистов на африканской земле. С Керимом, действительно, оказались и наши земляки: два азербайджанца и один армянин. Мы славно посидели, поговорили. Помню, Арам рассказал смешную историю: «Слушайте, вот пока Керим с Мусой ехали к нам, мне помогал готовить мясо на огне местный житель. Не помню, как его зовут, то ли Мамаду, то ли еще как. Знаете, как он ко мне обращался? Сеньор, вот так! Я здесь сеньор, белый человек! Это там, дома, в Союзе я черный. А здесь сеньор». Он улыбался и гладил себя по животу, рассказывая эту смешную историю с неподражаемым армянским акцентом.
Наша жизнь в Бисау не всегда была в трудах и заботах. Иногда нам удавалось выехать за город, на природу, к океану. Так во время каникул мы решили поехать на острова, чтобы отдохнуть, порыбачить и, главным образом, набраться новых впечатлений. Мы выбрали остров Буламу. Как рассказывают местные жители, раньше столица Гвинеи-Бисау была на этом острове. Нас было шесть человек, кто собрался ехать, и некоторые из нас, кроме меня и еще двух-трех, там уже были ранее. Днем ранее мы предупредили нашего руководителя группы и контролирующего наше пребывание за рубежом офицера КГБ о поездке. Они не возражали, но кагэбэшник потребовал список выезжающих и маршрут следования.
Из порта Бисау нам нужно было плыть на корабле около трех часов по океану. Утром в I0 часов, во время прилива, наш корабль отправился в путь по направлению к острову Булама. Корабль, конечно, громко сказано, это было утлое небольшое суденышко на дизельном моторе и с двумя небольшими палубами. Такое полуржавое плавающее корыто, которое в свои молодые годы, возможно, бороздило моря и океаны. Гвинейцы в силу своей природной лени не стали, видимо, ремонтировать это судно, стараясь выжать из него максимально возможное, пока оно на плаву.
Мы с друзьями разместились на нижней палубе, здесь как-то можно было укрыться от жгучего солнца. Благо и вода рядом.
Судно тащилось еле-еле, не спеша преодолевая просторы Атлантического океана. «Странное дело, – думал я, удобно расположившись на деревянной скамье, – вот не думал не гадал, что окажусь на Атлантике! Это же надо, океан!» Морская вода была сине-зеленой. Волны откатывались от судна, сверкая на солнце изумрудным блеском. Вокруг тихо, только шум моторов нарушал покой. Иногда чайки с пронзительными криками кружили над нами, видимо, надеялись, что люди выкинут что-нибудь съестное за борт. Но что-то никто не торопился их покормить, может, поэтому они так нервно кричали?
На судне было достаточно много народу: жители островов возвращались домой из столицы, дети из интернатов плыли к родителям на время каникул, молодая столичная команда направлялась в Буламу, чтобы сыграть футбольный матч с местными игроками. И вот среди этой пестрой толпы находились и мы, отчаянные искатели приключений.
На нижней палубе, на самом носу корабля, лежали две козы. Видимо, хозяин не смог их продать за достойную цену на городском базаре, и вот путешественницы плывут домой на постоянное место жительства. Козы учащенно дышали, на раскаленном солнце им было далеко не комфортно. Везде лежали баулы, корзины, сумки пассажиров. Достаточно большой багаж был и у нас, ведь мы ехали на несколько дней.
«Экзотика! Такое, наверное, только в Африке и увидишь», – думал я, наблюдая за пассажирами.
Напротив нас на скамье сидела молодая гвинейка с маленьким, примерно годовалым ребенком на руках. Она покормила дитя и вскоре уснула, уткнувшись в спинку скамейки. Малыш потихоньку вышел из объятий матери и пытался сползти со скамьи. Это был, видимо, мальчик, уж больно активно он действовал. Малыш смотрел на нас жгуче черными глазами и пытался понять, будем ли мы его ругать за столь решительное действие. Он наконец сполз и держался за подол мамы, не решаясь сделать шаг.
Я впервые плыл по океану, честно говоря, мне и по морю не довелось ходить, как говорят бывалые моряки. Мне было все интересно: изумрудная вода за бортом, дальние острова в океане, совершенно голубое небо без единого облачка, белые чайки, что кружили над нашим кораблем.
«Какая красота! Просто чудо!» – восклицал я в душе.
Неожиданно раздавшиеся крики оторвали меня от радужных мыслей. Люди забегали, все кричали что-то на креольском языке. Я не мог понять, в чем дело.
– Фогу (огонь)! – услышал я знакомое слово. Но где он? Ничего не видно. Мои товарищи тоже не могли понять, что происходит. Мы стояли, не зная, что делать и как поступить. Вдруг заметили густой дым, идущий из трюма, где находились дизельные моторы. Вот где огонь! Но самого его пока не видно, только дым. Наша попутчица, молодая гвинейка, схватила ребенка, быстро закинула его на спину и с криком побежала на верхнюю палубу.
Ситуация была крайне тревожная, мы не знали, как нам поступить. Огонь на судне, всеобщая паника, крики растревоженных людей. Как же все-таки быть? Я взглянул на дальний осторов: «Да, слишком далеко с моими способностями по плаванию». Но самое страшное было то, что океан кишел акулами. Они аккуратно следовали за всеми кораблями в этом регионе, держась на почтительном расстоянии.
Я сел, решив для себя – пусть будет, что будет. По крайне мере мы находимся в океане, кругом вода, можно сообща попробовать потушить огонь, если прекратиться паника. Мои друзья тоже сидели молча, надеясь, наверное, на чудесный исход дела. Так оно и случилось. Чудеса все-таки происходят. Хотя везде, без сомнения, действует Божий промысел.
Механик залез в трюм, когда услышал крики людей. Он долго там возился, потому что не мог найти место, откуда исходит дым. Наконец, он нашел тряпку, которая лежала на моторе и дымилась.
Когда механик со счастливым, улыбающимся улицом вылез из трюма и выбросил дымящуюся тряпку за борт, все облегченно вздохнули. Сразу послышались смех и шутки, и словоохотливые женщины начали обсуждать это происшествие. Все хвалили механика за его решительные действия, он смущенно улыбался и что-то говорил в ответ. Хорошо, конечно, что он вовремя спустился в трюм и вынес тряпку. Если бы вспыхнул огонь, дела обстояли куда печальней.
Наконец, наше тревожное судно прибыло в порт Булама. Мы высадились и стали искать машину, чтобы уехать на противоположный берег острова. Некоторые из наших друзей уже были на этом острове и советовали поехать на то место, где они раньше отдыхали.
Порт в Буламе небольшой. Наверное, крупные морские корабли сюда не заходят. Город тоже называется Булама, как и остров. Он не очень большой. Рядом с портом я увидел несколько домов старой постройки. Они тоже достались от португальских колонизаторов. Строения красивые, прочные, с уникальной архитектурной отделкой. Городская управа находится недалеко от порта. Она украшена государственными флагами, портретами президентов, бывшего и нынешнего.
Перед управой стоит старый памятник. Он возведен португальцами в прежние года. Это памятник мореплавателям. Перед ним стоят старинные пушки. Все очень интересно, история все-таки.
Наконец моим друзьям удалось поймать грузовую машину, водитель которой за определенную мзду довезет нас в нужное место. Мы проехали весь город и очутились на замечательном побережье океана. Здесь росли высокие пальмы, разные фруктовые деревья. На берегу сверкал почти белый песок. Волны океана ласково накатывались на берег и так же мягко откатывались назад. Место было просто отличное. Недалеко были какие-то старые строения и широкая лестница, которая спускалась к океану. Видимо, здесь в свою бытность отдыхали богатые португальцы.
Только мы разбили палатки и стали налаживать наш быт, прибыли первые гости. Это были мальчишки из ближайшей табанки. Мы, естественно, познакомились, причем гвинейцы обязательно в таких случаях здороваются за руку. Мальчишкам было лет по I2-I5. Судя по именам, мусульмане: Амаду, Мамаду, Усман, Абу. Когда они услышали мое имя, все их внимание было приковано ко мне, во мне они увидели родственную душу и мусульманского брата. Мои братья по вере стали нам активно помогать: кто-то собрал хворост для костра, другие принесли свежей воды в наших канистрах, а третьи помогли убрать мусор вокруг нашего лагеря. У нас с собой было два велосипеда на тот случай, если придется съездить в магазин или еще куда. Я дал мальчишкам покататься, сказав, чтобы они катались, строго соблюдая очередь. Они были безмерно рады, ведь велосипед в их семьях невероятная роскошь.
– Амигу Муса, агора минья веж? (Друг Муса, теперь моя очередь?) – спрашивали они меня, когда я кивал или подтверждал словами, очередной садился на велосипед. Они катались, пока им не надоело.
«Амигу», наверное, самое часто употребляемое здесь слово. Оно означает «друг» на португальском. А если обращаться к женщине, то нужно сказать «амига», хотя для самих португальцев это звучит весьма фамильярно. А гвинейцы народ простой, без комплексов. Конечно, не всем белым нравилось простое обращение гвинейцев к себе словом амигу. Некоторых это коробило. Даже среди советских были чуть ли не откровенные расисты. Они не любили, когда к ним обращались со словом «амигу», и не отвечали на рукопожатие, брезгуя подать африканцу руку.
Вечером мы ловили рыбу. Это очень интересное занятие, особенно для тех, кто любит рыбалку. Был прилив, вода пришла совсем близко к нашему лагерю. Мы забросили наши удочки далеко в океан и сели на берегу. Радость от ожидания, надежда, что поймаешь большую рыбу, терпеливое ожидание – все это ты переживаешь на рыбалке. А какой восторг, когда ты тащишь крупную рыбу на берег! Вот она, вот, смотрите, вот какую я поймал! Твои друзья улыбаются, радуются вместе с тобой. Ты снимаешь рыбу и снова забрасываешь удочку в теплые волны Атлантики: ловись, рыбка, большая и маленькая! Нет, лучше все-таки большая! Мы поймали много рыбы в тот вечер. Это был один из лучших вечеров моей тогдашней молодой жизни…
Солнце медленно опустилось в океан, поиграв на просторах бескрайних вод. Было тихо. Слышался лишь шум морских волн, мерно накатывающихся на песчаный берег. На небе сияла яркая и полная луна, и множество звезд украшали своим блеском небосвод. Африканская теплая и таинственная ночь вступила в свои права.
Наши новые друзья, юные гвинейцы, давно уже ушли домой. После хорошего и сытного ужина мы с друзьями сидели вокруг костра и беседовали. Вокруг нас был мир и покой, природа умиротворяла своей первозданной красотой и величием. Не было шума машин, людской суеты, не хотелось думать о каких-то нерешенных проблемах, о делах – ничего не мешало отдыху и наслаждению покоем.
В такие минуты остро чувствуешь, насколько тебе мила твоя Родина, Земля Отцов. Ты скучаешь по ней, ждешь с ней встречи, вспоминаешь село, в котором вырос, улицу, на которой прошло твое детство, близких тебе людей, родителей. Ни на какие красоты мира ты не променяешь свою Родину, свой Даймохк! Ничто на Земле не может тебя заставить отказаться от нее! Ты жаждешь услышать родную речь! Вдали ты остро чувствуешь, насколько тебе дороги: край, где ты вырос, родители, которые тебя берегли и лелеяли, близкие и друзья, с которыми ты связан крепкой духовной нитью!

Вайнах №2.2022