Лом-Али Юсупов. Абрикосы из термоса

Было странно наблюдать, как восьмидесятилетний старик зовет свою маму. Так же странно, как если бы младенец из колыбели начал вещать о Теории большого взрыва.
Стариком этим был Ваха, мой дальний родственник, – и он умирал. Безрассудно дерзкий в свои зрелые годы, молчаливый и набожный в старости, в предсмертном бреду Ваха вдруг превратился в слабого ребенка, зовущего маму. И это его преображение было столь невыносимо пугающим, что хотелось выскочить во двор, зачерпнуть охапку снега и уткнуться в нее лицом.
Ваха преображался за свою жизнь не один раз.
Сначала это был депортированный сирота, все заботы о котором нес на себе его родной брат Усман.
Потом – задира и хулиган, вечно попадающий в неприятности.
А в зрелые годы – матерый зэк, готовый в любой момент вцепиться в глотку обидчику. И лишь под строгим взглядом старшего брата он робел и сдавался…
Когда после Первой войны Усман умер, Ваха, как будто лишившись посредника между собой и остальным человечеством, преобразился в очередной раз.
Не доверяя своему вспыльчивому характеру, решил он отдалиться от людей и переехал в Ростовскую область, на кошару, где завел хозяйство и на долгие годы исчез из поля нашего зрения.
Но преображению был подвержен не один Ваха.
Если верить рассказам моей мамы, получалось, что после моего появления на свет преобразился весь окружающий мир. Когда меня не существовало, те же самые места, люди и предметы, знакомые мне с детства, были абсолютно другими, – по крайней мере в маминых историях.
«Клуб имени Вахи» – так мама называла то место, куда мы ходили с ней субботними вечерами смотреть индийские фильмы. Иногда к нам в компанию навязывалась мамина знакомая – любительница думать вслух и без пауз между фразами, как ватсап, ускоряющий скорость голосовых.

Полную версию читайте в журнале “Вайнах” (№1, 2024)