ГАУ «Издательский дом»

Гелани ИНДЕРБАЕВ. Выселение


На больших станциях вагоны с переселенцами обходили и тщательно проверяли бригады санитаров. Они выявляли среди нас больных и умерших. Больных, если таковые обнаруживались, выносили из вагона. Родственникам врачи говорили, что их положат в больницу. Уносили санитары и трупы. Здесь бесполезны были просьбы и уговоры. Позже чеченцы старались скрыть больных и покойников, если они имелись в вагоне.
Поезд наш шел медленно, долго простаивал на больших и маленьких разъездах, пропуская встречные поезда, которые шли на запад. Мелькали проносившиеся на «зеленый» свет железнодорожные платформы с орудиями и зарядными ящиками, открытые товарные вагоны с глядевшими на наш эшелон солдатами.
Трогался поезд неожиданно, – так, по крайней мере, нам казалось. Поезд иногда долго гонял вагоны то вперед, то назад. Непривычные к поездке на поезде, чеченцы падали с нар, получали серьезные увечья.


На нарах рядом со мной и бабушкой находился наш односельчанин (не хочу называть его имя). Это был мужчина шестидесяти пяти лет. С ним был сын-подросток. Мужчина этот почему-то претендовал на какие-то особые привилегии для себя и сына, перебранивался всю дорогу с женщинами. Сын должен вместе с другими подростками находиться на полу, но он занял место на нарах рядом с отцом. Но, как говорится, нет худа без добра… Этот парень перочинным ножом просверлил небольшое отверстие в стене вагона, и я имел возможность иногда понаблюдать за тем, что проплывало мимо нашего эшелона: видел пролетающие составы, на платформах которых стояли танки, самолеты и орудия. В ночное время видел далекие огоньки сел и городов.


Особо запомнилась мне остановка в Сталинграде. Здесь наш состав стоял с утра до вечера, и я имел возможность многое увидеть и запомнить. Запомнилась мне широкая привокзальная площадь, вся залитая водой. На площади все еще находились разбитые орудия, «скелеты» немецких и советских самолетов.
После того как мы миновали Сталинград, ландшафт начал резко меняться. Пространство, по которому следовал наш эшелон, было покрыто глубоким снегом. В нашем вагоне солдаты установили печку-буржуйку. На станциях стали выдавать дрова и уголь. «Буржуйка» быстро раскалялась докрасна, распространяя одурманивающий жар. Женщинам и детям делалось плохо от этого жара.


Не смогу никогда забыть одну из наших остановок. Было это где-то на пятые или шестые сутки пути. Стояли очень долго…
Бабушка, увидев, как в вагон стали заносить уголь и дрова, тихо обратилась к брату: «Яраги, скажи им (солдатам), чтобы они слишком не перегружали вагон, а то поезд может сломаться…» Бабушке хотелось как можно быстрее доехать до места… Боялась задержек из-за каких-то причин.


Когда слишком затягивались остановки, бабушка начинала волноваться, лицо ее делалось болезненным и грустным. Когда моя тетя Бала спросила бабушку, почему ее беспокоят длительные остановки, почему она начинает волноваться, она ответила так: «Я хочу быстрее приехать в Сибирь, чтобы увидеть своих сыновей и снох…»
С трудом скрыв свою душевную боль, тетя промолчала, не стала рушить ее надежды. В другой раз бабушка, обращаясь к брату, просила: «Яраги, скажи им, чтобы они быстрее отправили поезд…»

Бывают в жизни народа исторические моменты, когда в душах людей, в силу неумолимой необходимости, возникает внутреннее чувство особо прочного, несокрушимого единства. Таким трудным моментом для чеченского народа было выселение.
Осознание невозможности уклониться от участия в общем горе, в общем страдании было в то время пережито каждым чеченцем.
Выселение, как событие, было одно, но запомнилось и вспоминается оно каждому по-своему. Воспоминания об этих страшных днях, месяцах и годах не исчезают в череде прожитых лет, они постоянно живут в нас, волнуют. Память недоброго дня не отпускает…

Вайнах №1. 2022

417 комментариев

Your Header Sidebar area is currently empty. Hurry up and add some widgets.